Виртуальная энциклопедия художников Карелии

Города и деревни художника

26 декабря 2009 г
 

 Поездка Бориса Акбулатова в Италию все-таки состоялась. До революции она считалась непременной для художника, в советское время была проблемной, да и нынче оказывается такой же, но уже по другим причинам. О своих наблюдениях художник рассказал читателям журнала «Север». Интересно то, что впечатления выводят автора на размышления о Третьем Риме, и, наконец, о Заонежье. И это не случайно - очень привязан Борис к Северу, его людям.

 В последние годы известный карельский график систематически занимается живописью. Непросто живет карельская, а равно и курская глубинка, где Акбулатов тоже написал немало холстов. Деревня, продолжающая платить за раскулачивание, насильственную коллективизацию, огульное руководство сверху: Все это потребовало рассказа о ней фундаментальным языком.

 Иногда это выразительный портрет, иногда - внешне жанровая композиция, иногда - рассказ о конкретной семье, просто крик о помощи, в которой нуждаются его герои. Художник стремится возродить очень трудный, ныне забытый жанр многофигурной, психологически емкой, исторически точной композиции. Как бы не отождествляли жанровую, тематическую картину с соцреализмом, как бы ни поругивали, а появление ее вполне естественно, материал требует выхода.
 Хочется думать, что задача Борису по плечу. Потому что трудно найти среди карельских художников человека более несуетного, чем он: всегда кажется погруженным в некое подспудное течение мыслей. И ранее он не был замечен в погоне за заказными, хорошо оплачиваемыми работами, за почетными званиями, которые как бы полагались ему по уровню его произведений, количеству выставок, по стажу.

 Свои работы Акбулатов-график вынашивал долго, выставлял нечасто. И скромно уходил в тень, увидеть его было непросто. То он в поездке, собирает материал, то замыкается в скромной мансарде. Так, собственно, происходит и сейчас.

 Творческая деятельность началась у него после художественного училища и службы в армии. Жесткая иерархия отношений, однообразная учеба в основном с физическими нагрузками, казарменный быт, редкие и скудные радости увольнения - по всему этому тема редко поднималась в советском искусстве, а будучи поднята, освещалась бравурно и поверхностно. Борис Акбулатов оказался одним из тех очень немногих художников, кто решил правдиво пересказать свои армейские впечатления. Подготовка к наряду, боевая тревога, учения, дружеская возня в единственный час личного времени, прогулка с гарнизонной красавицей - эти и другие сюжеты переносятся в большие листы вплоть до 1976 года.

 Впервые в карельскую офортную традицию вошли жанровые листы. В них, однако, не было академичности, предполагавшейся классической техникой. Напротив, была некоторая наивность рисования, диктуемая неуклюжестью фигур в громоздкой униформе, неловкостью движений старательных новобранцев. Все это создавало авторский язык, сделавший работы узнаваемыми. Серия прошла по крупным выставкам; Бориса приняли в Союз художников в возрасте 28 лет, что тогда случалось нечасто. Другим итогом работы в офорте стал диптих, посвященный Пушкину.

 В биографии художника постоянно присутствует книжное искусство (он одновременно учился в полиграфическом институте). Многое здесь зависит от возможностей издателей. Поэтому остался пока в оригиналах большой цикл, исполненный художником к планировавшемуся сборнику поздних стихов Северянина. Более счастливой была судьба изданий Случевского, Лажечникова. Хорош сборник сказов, собранных Н. Криничной и В. Пулькиным <Медный вершник>. Книжечка удачно скомпонована и оформлена, миниатюрные композиции прозрачно нарисованы, комментируют текст в легком ироническом ключе; издание получилось подлинным произведением книжного искусства. Борис является автором многочисленных остроумно задуманных и виртуозно исполненных экслибрисов, он хорошо известен среди мастеров этого специфического жанра.

 Наконец важнейшая работа многих лет - серия, посвященная «Калевале». Грандиозный эпос привлекал внимание многих известных иллюстраторов. Художник не сразу чувствовал себя готовым к этой теме, лишь постепенно Борис находил свои решения. Его рисунки уступают место гуашевым композициям. Не все они могут считаться решенными окончательно. Можно говорить об определенной по отношению к «филоновской школе» преемственности. Она просматривается в некоторой рубленности фигур, иногда проявляет себя как своего рода заторможенность в мировосприятии героев, статичности сюжета.

 В лучших листах Акбулатова последовательно строятся грандиозные фантастико-реалистические сюжеты; фигуры монументальны и достойны свершающихся событий; их «изумленное» состояние объясняется богатством и сложностью открывшегося им мира. Пейзажи художник рисует величественно, эпично, находя для композиций разнообразную и широкую ритмику рельефа, движений небес, лесов и вод, собственно мазка; порой в сиянии, исходящем от светила, удается передать некие мощные космические пульсации. Постепенно в образы героев приходят более широкие, в том числе эмоциональные характеристики, графический язык становится продолжением литературной пластики. Некоторые, в том числе наиболее удачные, композиции вошли в издание избранных рун эпоса (1992). Однако плохая цветная печать на газетной бумаге едва ли не полностью исказила авторский замысел.

 Художник одновременно работает над серией цветных офортов, посвященных Беломорью. Они получились большими, композиционные решения монументальными, но довольно мрачными по сине-черному, коричнево-черному колориту. Это настроение не могут переломить ни вполне современная фигура молодого рыбака, ни метеобудка из алюминиевых панелей, ни белокрылая чайка, кружащая над выразительными пейзажными панорамами. Беломорская серия 1985 года нарисована уже шариковой ручкой. Прозаический инструмент подчеркивал сугубую будничность жанровых, нередко многофигурных сцен, разворачивающихся на фоне хорошо знакомого провинциального городка. Иронические интонации, едва наметившиеся в листах, замещаются сочувствием, не свободным от горечи.

 В те же 1970-1980-е годы формируется серия гуашей и темпер, посвященная истории Петрозаводска; позже она воплощается в офортной технике. Любовно, детально описывает художник берег Онежского озера, устье Лососинки, рисует долговязую фигуру Петра, его спутников, домны, цеха, рабочих, воинские команды, пейзаж Марциальных Вод и многие другие сюжеты, которые связывают город с историей страны.

 Вместе со своими коллегами Чекмасовым и Иваненко Акбулатов работал в ГДР, в городе-побратиме Петрозаводска Нойбранденбурге. Он сопоставляет средневековую архитектуру с приметами современности. Столь же рационально нарисована серия офортов, посвященная Онежскому заводу.

 Образность работ начинает меняться лишь во второй половине 1980-х. Сначала появляется серия городских акварельных пейзажей. Осваиваются не только специфическая техника, но и трудные ночные мотивы. В листах просматривается зыбкая оптимистичность. Гораздо определеннее это чувство видится в живописных натюрмортах - к этому жанру автор возвращается после длительного перерыва.

 «Натюрморт со св. Георгием» (1992) Акбулатова дарил надежду. Это довольно большое полотно, в котором мотив был увиден пространственно, в глубокой и целостной световоздушной среде; очевидно было также, что это не просто дежурное упоминание произведения древнерусского искусства (такое цитирование нередко просто мода на религиозность), но сущностное переживание великой традиции.

 График по образованию неожиданно подал пример живописцам.
     

 Одновременно складывался следующий натюрморт, в котором преобладало весеннее настроение, благодаря веткам вербы, купающимся в воздухе. И в этом холсте радовало единство настроения и тонкой «интерьерной пленэрности». В «Натюрморте с колокольчиками» художник смело форсирует цвет. Полотна отличает сдержанная мажорная эмоциональность.

 Это же можно сказать о немногочисленных живописных пейзажах Акбулатова, негромких и светлых, преимущественно солнечных мотивах, а затем и о пастелях, которые появляются в последние годы. Техника позволяет художнику, не изменяя графическому мышлению, добиваться почти живописных эффектов.
 На пасмурном Севере он находит сложные, но выразительные состояния, которые почему-то в упор не замечают его коллеги. Свет зажигает яркие и чистые отношения в небе, на земле, камнях, в сверкающей воде, травах, горит на стенах домов, на лодках: Штрих динамичен, ложится плотно, по форме, фактуры воссоздаются убедительно. Превосходны пудожские и беломорские, каменистые и песчаные пляжи, освещенные скупым и изменчивым солнцем; точно определена объемность, материальность камня, дерева, всего предметного наполнения листа. Весьма хороши этюды (в том числе исполненные на Соловках), радующие точностью и свежестью наблюдения. Интересны портовые мотивы Петрозаводска, корабли у причалов, дебаркадеры; здесь график с одинаковым успехом описывает летние и зимние состояния, строит сложные, порой рискованные цветовые гаммы широких светящихся планов неба, льда, земли, снега. В пятнах цвета есть та внутренняя жизнь, которой так не хватает в современной живописной практике.
 То же самое можно сказать о пастельных интерьерных и натюрмортных композициях, исполненных смелой и артистичной рукой, широко по цвету, с той динамичностью и уверенностью, которые даются будто бы опытом десятилетий. Комната в крестьянском доме с маленьким окошком, самодельной мебелью переживается взволнованно, как уходящая натура, в контрастных сопоставлениях света и тени. Художник нередко использует искусственные, чернильные, сиреневые гаммы; порой густофиолетовая тень задает тон, находит отзвуки в полутенях, стоящих в банке сирени, полевых цветах, в стекле керосиновой лампы. Такого рода отношения подчиняются только значительным колористическим дарованиям. При этом интерьер строится и пространственно, и воздушно, он насыщен таинственной игрой света.

 Художник сумел выдержать довольно ровный уровень своих произведений. Как оказывается, никогда не гонявшийся за известностью и никуда не спешащий Борис успел очень многое. Многие его работы находятся в музейных и частных коллекциях. А пастели и последние полотна являют зрителю обновленного и многообещающего Акбулатова. В его работах поселяется сложное, не лишенное драматизма, но оптимистическое мироощущение. Хотелось бы, чтобы именно такая энергия видения, переживания окрашивала нынешнюю часть его творческой биографии.

Евгений Калинин

.